![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Антикосмизм на марше, ч. 2
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ АНТИКОСМИЗМ
Кстати, о деньгах. Самым щекотливым вопросом для энтузиастов космонавтики во все времена был вопрос об окупаемости межпланетных полетов. Если против запусков искусственных спутников сегодня никто, кроме особо упертых экологов, уже не высказывается — телевидение, спутниковая связь, система глобального позиционирования, мониторинг земной поверхности приносят огромную прибыль — то потенциальная окупаемость экспедиций к Луне и Марсу, к поясу астероидов и внешним планетам ставится под сомнение даже руководителями ракетно-космических корпораций. А ведь именно такие экспедиции являются залогом будущего проникновения человека в дальний космос.
В свое время колоссальные затраты на американскую лунную программу «Аполлон» (25 миллиардов долларов!) стали причиной ее закрытия до выполнения всех намеченных полетов. Нехватка средств на разработку нашей сверхтяжелой лунной ракеты «Н-1» привела к принятию Сергеем Королевым ряда неверных конструктивных решений (нужно экономить!), что повлекло серию катастроф этой ракеты и сворачивание программы в целом[19].
Всё же советские конструкторы в семидесятые годы находились в более «тепличных» условиях, нежели их западные коллеги. Американцы отчитывались за каждый потраченный доллар перед налогоплательщиками, обосновывая и растолковывая. Например, когда создавалась многоразовая система «Спейс Шаттл», главным ее достоинством объявлялась низкая себестоимость запуска грузов на орбиту (с 1000 до 100 долларов за фунт — в 10 раз!)[20]. Правда, реального снижения добиться так и не удалось — система оказалась много дороже и слишком сложна в эксплуатации (она приносила до трех миллиардов долларов убытков ежегодно), а гибель шаттлов «Челленджера» и «Колумбии» вообще поставила под сомнение концепцию аэрокосмического комплекса многоразового использования.
В СССР, чтобы получить финансирование космического проекта, нужно было уметь давить на высокопоставленных партийных функционеров, — сколько выдавишь, столько и получишь. Отчитываться за успех или провал тоже приходилось перед этими функционерами, а от народа и депутатов Верховного Совета требовалось поддерживать принятые решения громкими продолжительными аплодисментами, переходящими в овацию. Таким образом, благосостояние отрасли напрямую зависело от личных качеств небольшой группы технократов, а это в принципе должно было привести к перекосам в освоении выделяемых средств.
Однако реально на космонавтике в Советском Союзе начали экономить только при Михаиле Сергеевиче Горбачеве. Либеральный генсек столкнулся с целым ворохом экономических проблем и повадился перекрывать финансирование «нерентабельным» предприятиям. В 1989 году началась настоящая атака на космическую отрасль.
Вот лишь несколько цитат из советских газет того времени.
«Комсомольская правда»: «Сколько стоит "Буран"? Отвечает председатель Государственной комиссии: "Разработка программы "Шаттл" оценивается в 10 миллиардов долларов, каждый запуск — примерно в 80 миллионов. Наши цифры по "Энергии" и "Бурану" соизмеримы с затратами американцев"».
«Правда»: «В некоторых письмах, приходящих в редакцию, читатели спрашивают, нужен ли нам такой дорогостоящий корабль, как "Буран"?..»
«Труд»: «Похоже, мы, наконец, всерьез начнем считать деньги. Отказались от баснословных затрат по переброске рек, хотим, чтобы оборонная промышленность в большей мере работала для нужд народного хозяйства, сокращаем армию, вооружения. В этой связи — не пора ли сократить ассигнования на освоение космоса?»
31 мая 1989 года Горбачев, докладывая Верховному Совету, заявил: «Уже частично сокращены расходы на космические программы. Они не столь и велики... Надо изыскать дальнейшие возможности в этом направлении...»
Изыскали. За прошедшие годы объем государственной поддержки отечественной космонавтики уменьшился в 19 раз! Хотя на самом деле могли бы этого и не делать. Или порыться в другом месте. Одна только бессмысленная кампания по борьбе с алкоголизмом, инспирированная Горбачевым по настоятельной просьбе Егора Лигачева, обошлась бюджету страны в 50 миллиардов рублей при том, что все затраты на советскую космонавтику за 33 года ее существования составили 47 миллиардов рублей[21].
И мы не одни такие идиоты. Это общая тенденция для космических держав. В итоге и русские, и американцы пришли к ситуации, когда расходы на пилотируемую космонавтику находятся ниже «прожиточного минимума». Обратимся к таблицам распределения бюджетов России и США за 2004 год. В 2004 году бюджет Росавиакосмоса (ныне — Федерального космического агентства) составил 520 миллионов[22], а НАСА — 15,4 миллиардов долларов[23]. На самом деле — копейки. Ведь в то же самое время бюджет Министерства обороны России был определен в 11,8 миллиардов[24], а Пентагона — в 368 миллиардов долларов[25].
Вообще-то любое сравнение текущих расходов на космонавтику с безвозвратными расходами в других областях свидетельствует не в пользу тех антикосмистов, которые выступают за немедленный перевод средств из космической отрасли в сферу социальных программ. А если вдруг сравнить стоимость полета на Марс (по разным оценкам — от 20 до 120 миллиардов долларов за 10 лет[26]) с возведением призрачных бастионов Национальной противоракетной обороны США (по разным оценкам — от 800 до 1200 миллиардов долларов за 12 лет [27]) или с чистым вывозом российских капиталов за границу (по разным оценкам — от 250 до 1400 миллиардов долларов за 10 лет[28]), то картинка вообще получается безупречная. Космонавтика — не самое дорогое хобби наших правительств, есть и подороже.
Впрочем, антикосмисты могут возразить, что огромные расходы на оружие не оправдывают расходы на космонавтику. Мол, если нельзя отобрать от военных, можно отобрать от других дармоедов.
В ответ скажем, что космонавтика межпланетных полетов — не столь убыточная сфера, как думают некоторые. Просто прибыль ее не столь очевидна и может быть посчитана только по прошествии десятков лет. 25 миллиардов долларов программы «Аполлон» действительно были вбиты в лунную пыль, но благодаря этой программе промышленность США вышла на новый технологический уровень, обеспечив каждый потраченный доллар 14-кратной прибылью. Я уж не говорю о геополитических дивидендах, которые принесла победа в «лунной гонке»...
НАСА использует и другие способы для того, чтобы сделать свои проекты рентабельными. Например, в штате этого агентства есть специальная комиссия, занимающаяся утилизацией изобретений, сделанных при решении тех или иных задач. Члены этой комиссии занимаются тем, что разыскивают организации и частные фирмы, которым могут быть интересны новинки космических технологий, а, отыскав, передают им патенты с описаниями бесплатно или за символических доллар — методика называется «spinoffs»[29]. Благодаря ей, частью американского быта стали микрокалькуляторы и тефлоновые сковородки, компактные огнетушители и энергосберегающие дома. Похожую методику пытались реализовать и у нас, когда в конце восьмидесятых Михаил Горбачев открыл перед бизнесменами ворота «почтовых ящиков». Однако сразу обнаружилась существенная разница: если в НАСА технологии отдавались задаром в расчете на то, что деньги вернутся в отрасль через бюджет, то у нас бизнесменам предлагалось оплатить эту «конверсию» и за очень приличные деньги[30]. Понятно, что эти «благие намерения» закончились пшиком и пошли прахом.
Антикосмисты обычно говорят, что если бы средства, сэкономленные на космонавтике, были направлены не на получение косвенной прибыли через «spinoffs» или «конверсию», а прямо переведены в высокотехнологичные сектора промышленности, то выгода была бы намного больше. Но они снова лукавят, потому что при другом течении событий эти высокотехнологичные отрасли просто могли не возникнуть. Как не возникли бы без ракетно-ядерной программы ни счетно-решающие машины, ни персональные компьютеры, ни Интернет.
Проникая во вселенную всё глубже, вводя в сферу человеческой деятельности новые миры, космонавтика подтягивает технологию до уровня будущего, ускоряет прогресс, нащупывает перспективные пути.
Конечно же, современная нам пилотируемая космонавтика может обойтись и без скромных государственных вливаний, может привлекать инвестиции со стороны университетов и частных лиц. Но в таком случае она будет заниматься извозом туристов, а о дальних межпланетных полетах придется надолго забыть. На Земле есть несколько человек, которым по карману отплатить полет до Марса и обратно, но они, похоже, туда не торопятся, а значит, в ближайшие годы марсианскую экспедицию потянет только мощное государство или объединение из мощных государств.
Антикосмисты предлагают затормозить, остановиться, не гнать волну космической экспансии, дождаться появления новых средств транспорта. Однако подобная остановка на дороге к звездам не в интересах человечества. И прежде всего потому, что оно так и не научилось сохранять и передавать опыт от поколения к поколению иначе, чем через преемственность. Остановка в развитии космонавтики приведет к тому, что лет через сорок придется начинать с нуля. Только расходы будут на порядки выше — вне зависимости от того, на какой уровень технологий выйдут к тому времени передовые страны.
ЛИТЕРАТУРНЫЙ АНТИКОСМИЗМ
Трудно представить, но литературный антикосмизм пророс именно в том жанре, где, казалось бы, ему совсем нет места — в научной фантастике.
После Великой Отечественной войны сталинское руководство вновь объявило о своем намерении построить в СССР коммунистическое общество. Счастливое время, без лишений и страданий, должно было наступить со дня на день — нужно только потерпеть, восстановить народное хозяйство, а там оно само организуется. Фантастической литературе была определена конкретная функция: замечать и описывать признаки этого будущего, прорастающие в героическом настоящем. Дальше пятилетки заглядывать не рекомендовалось, и авторы, за небольшим исключением, посвятили свое перо «фантастике ближнего прицела» — поджанру, появившемуся и обласканному советскими критиками еще до войны.
Как декларация основополагающих принципов «ближнего прицела» звучат первые строки романа «Осколок Солнца» (1947), написанного одним из самых известных авторов этого литературного направления Владимиром Немцовым:
«В это лето ни один межпланетный корабль не покидал Землю. По железным дорогам страны ходили обыкновенные поезда без атомных котлов. Арктика оставалась холодной. Человек еще не научился управлять погодой, добывать хлеб из воздуха и жить до трехсот лет. Марсиане не прилетали. Запись экскурсантов на Луну не объявлялась.
Ничего этого не было просто потому, что наш рассказ относится к событиям сегодняшнего дня, который нам дорог не меньше завтрашнего. И пусть читатели простят автора за то, что он не захотел оторваться от нашего времени и от нашей планеты»[31].
Что ж, простить-то мы простим, ведь каждый сам выбирает свой путь в литературе, однако кой черт вас, Владимир Иванович, потянул в антикосмизм?
Чуть ли не всякую свою книгу этот научный фантаст предварял саркастическим выпадом против тех, кто мечтает о полетах к звездам и контактах с инопланетным разумом.
Даже в романе «Последний полустанок», опубликованном в 1959 году (то есть уже между полетами спутника и Гагарина) и посвященном описанию работы «Униона» — летающей лаборатории для изучения высших слоев атмосферы, Немцов не удержался от замечания: «...автор считает своим долгом предупредить заранее, что в книге нет ни полетов в дальние галактики, ни выходцев с других планет, ни шпионов и уголовников, как не было этого и в первых книгах...»[32]
Это вообще удивительный роман — Немцов умудрился рассказать о ближнем космосе и о космонавтике так, чтобы они вызывали четко фиксируемое неприятие у любого читателя.
Вот описание земной поверхности с высоты: «Земля, омытая дождем, манила к себе. Будто клочья серого, грязного дыма, проносились мимо обрывки туч и на мгновение скрывали от глаз радостное зеленое поле. Хотелось размести метлой весь этот облачный сор».
А вот впечатления от полета одного сугубо положительного персонажа:
«Никаких неисправностей мы <...> не заметили. Скучали и больше всего смотрели на Землю. На большом экране вы, наверное, видели ее лучше нас. Я-то не особенно восхищался. Красиво, конечно. Вода, пустыни, туман. Возможно, такой она была в первые дни своего рождения. Не видели мы самого главного, что сделали руки человеческие. Не видели городов, каналов, возделанных полей. Мертвая планета».
А вот рассуждения персонажа о полете на Марс:
«— ... Разве ты не хочешь первым побывать на Марсе?
— Только для познания или славы? Не хочу! Вот если бы я был ученым и помог раскрыть загадку Земли. Или был геологом или ботаником... Если бы я знал, что, возвратившись с Марса, мог бы открыть на Земле новые богатства, вывести для тундры полезные растения, тогда бы полетел...»
А вот оценка энтузиастам космонавтики:
«Сколько по свету бродит эгоистов и пошляков, которые прямо заявляют, что не любят людей и землю, где они родились. У молодых это чаще всего дурацкая поза. Им всё надоело, и они, видите ли, желают отправиться в космический рейс, на Марс, на Венеру, в галактику, к черту на рога».
«Как таких ребят вылечить?.. — вопрошает Немцов устами героя, летящего в космической лаборатории, и сам же отвечает: — Посадить бы их сюда, в кабину <...>. Пусть полетают хотя бы недельку, и тогда они будут целовать землю и всех людей...»
Всё-таки подозревал, наверное, Немцов, что не вылечатся энтузиасты полетом в космосе, а захотят еще. И дальше захотят, и выше захотят. А потому выбросил руками «американской военщины» стальные шарики на орбиту, чтобы никто и никогда больше не смел летать в этот гадкий космос...
Впрочем, фантасты «ближнего прицела» недолюбливали космонавтику по независящим от них причинам — к этому подталкивала политика советских издательств, опасавшихся выпустить «космополитичный» текст. Однако в те времена, когда писать о межпланетных полетах и приключениях в космосе стало не только можно, но и модно, поникшее знамя литературного антикосмизма вдруг подхватили авторы, от которых этого ожидали меньше всего — братья Аркадий и Борис Стругацкие.
Начав свою писательскую карьеру яркими научно-фантастическими повестями о полетах к Венере («Страна багровых туч», 1959), в систему Юпитера («Путь на Амальтею», 1960) и к Сатурну с остановкой на Марсе и в поясе астероидов («Стажеры», 1962), братья Стругацкие вдруг объявили: «Главное — на Земле!» и, что называется, поменяли ориентацию.
«Главное всегда остается на Земле, — шепчет бравый межпланетчик Жилин, — и я останусь на Земле. Решено...»[33]
Скорее всего, на Стругацких подействовала риторика идеологических антикосмистов: мол, пока на Земле остаются проблемы и недобитые капиталисты с фашистами, нечего на звезды заглядываться, а надо вернуться к станку, к сохе или к винтовке. Жилин, кстати, выбрал винтовку. Мы простим Стругацким этот поворот, ведь они были «шестидесятники» и могли еще надеяться, что ресурсы, отнятые у будущего во имя настоящего, удастся направить на создание новой системы образования и новой культуры, которая воспитает Человека с большой буквы, а уж он, этот Человек, вернет будущему долг. Они ошибались.
К счастью для советских читателей, братья Стругацкие оказались чрезвычайно талантливыми людьми и сумели свое отрицание использовать во благо жанру. Они стали больше уделять внимания вопросам социальной динамики, взаимодействию человека и общества, и в результате создали не только два десятка произведений, считающихся классическими, но и целую школу внутри советской литературы.
Однако их антикосмизм от этого не перестал быть антикосмизмом, передавшись и тем, кто называет себя «учениками братьев Стругацких». Нет, новые авторы «школы Стругацких» периодически пишут о космосе, но для них он остается заемным антуражем, который легко и без потерь для текста можно заменить на столь же заемный антураж из фэнтези. Из-за того, что ведущие советские фантасты в фигуральном смысле ушли из космоса, сегодня очень трудно найти хороший русский текст, в котором космонавтика была бы представлена не как экзотическое средство транспортировки (сродни огнедышащему дракону), а как сюжетообразующая и выверенная до мелочей среда обитания.
В начале девяностых, вслед за другими видами антикосмизма, литературный антикосмизм стал приобретать всё более агрессивные черты. Довольно толковые авторы, поддавшись общему настроению по охаиванию недавнего прошлого, бросились клеймить и вываливать в дерьме с перьями советскую пилотируемую космонавтику. Дарование некоторых из них столь велико, что не позволяет вдумчивому читателю оценивать их тексты как сугубо антикосмические, — эти рассказы и повести совсем о другом. Но вклад свой скромный в разрушение последнего незапятнанного образа советской эпохи они, без сомнения, внесли. Ведь их рассказы и книжки попадают не только к вдумчивому читателю.
Показательным примером является повесть Виктора Пелевина «Омон Ра» (1992). Автор хотел показать лживость и гниль советской пропаганды (и она это заслужила), но ударил по космонавтике в самый тяжелый для ее выживания момент, изобразив лгунами и убийцами лучших людей страны[34]. Я полагал, что Пелевин (ведь талантливый черт!) просто не подумал, ошибся, но потом случайно наткнулся на его поздний рассказ-очерк «Код Мира» (2001) и понял, что это не ошибка — это убеждения.
«...Советский человек, — пишет Пелевин, — построивший первые космические корабли и полетевший на них к звездам, навстречу обитателям других миров, не мог ничего предъявить им кроме чемодана, полного лагерного говна, тирании и темной нищеты. Чем больше я узнавал о мире, тем больше становился чемодан, и тем тяжелее было космонавту тащить его к ракете. Поэтому меня не удивило то, что на борту советского шаттла "Буран" при его единственном запуске не было ни одного космонавта. Невидимый чемодан весил к тому времени так много, что для человека уже не нашлось места[35]...»
Другой талантливый автор Сергей Синякин в повести «Монах на краю земли» (1999) опять обращается к теме лживых космонавтов, которые по указке Сталина и его преемников извратили подлинную картину вселенной: ведь на самом деле Земля плоская, а небо над ней твердое[[36]]. Тут уж остается только тяжко вздохнуть и развести руками: ведь умеет же человек писать космические повести, когда не выдрючивается!
С приходом в жанр поколения, молодого и незамутненного, нам явилась «психокосмонавтика». Для того, чтобы летать в космос, не нужны больше дорогущие ракеты и корабли — достаточно грибочков там сушеных, психоделиков вареных. Я далек от мысли обвинять, например, Алексея Шведова в пропаганде наркотиков, но именно так выглядит его рассказ «На космических стартах и финишах» (2003), в котором «психонавт» Гагарин накачивается ЛСД и ДМХ для совершения первого полета во «внутренний космос»[37].
Рассказ Леонида Каганова «Моя космонавтика» (2003) на этом фоне выглядит более светлым, но зато в нем замечательные «психокосмонавты» противопоставляются злобным и закостеневшим в своих заблуждениях космонавтам[38]...
Вообще-то, когда читаешь всё это, возникает впечатление, что творчество нового поколения насквозь пронизано самоубийственным неприятием жизни и окружающего мира, и космонавтика — лишь один из многочисленных объектов для приложения этого неприятия.
Периодически появляются (куда уж без них?) и безграмотные новеллы о страшных «сталинских соколах», добравшихся до Луны и Марса и устроивших там «тоталитаризм». Из этого списка могу вспомнить рассказ Федора Гайворонского «Луноход "Лаврентий Берия"» (2003), который написан с претензией на «типа юмор», но может рассмешить только полного дегенерата[39].
А вот уважаемый мною Федор Березин в недавнем романе «Лунный вариант» (2004) изобразил наших космонавтов и ракетных конструкторов таким сборищем «коммунистических» подонков, что невольно задумываешься: а может и правильно, что мы им деньги перестали давать[40]?..
При нормальном развитии ситуации в нормальном обществе подобным образчикам современного литературного антикосмизма можно было бы отыскать антиподов из другого лагеря, но нет их — талантливые люди почему-то не спешат на защиту лучших моментов отечественной истории, не до грибов им. И не до грибочков.
Зато гневные отповеди антикосмизму пытаются выдавать люди, которых к письменному столу нельзя подпускать на пушечный выстрел. Здесь и одиозный Александр Проханов, и сумасшедший Игорь Алмазов, и неразборчивый Юрий Петухов. От их писаний несет такой мертвечиной, что хочется всё бросить и перейти на другую сторону баррикад — к антикосмистам...
Но нет, останусь на своем месте. В конце концов кроме российской фантастики есть еще и американская, и европейская. На переводах перетопчемся. А если уж совсем станет невмоготу, то всегда можно снять с полки «Прыжок в ничто» или «Стажеров», «220 дней на звездолете» или «Люди Приземелья»...
[19] Черток Б. Ракеты и люди. Лунная гонка. — М.: Машиностроение, 1999.
[20] Гэтланд К. Космическая техника: Иллюстрированная энциклопедия. — М.: Мир, 1986.
[21] О перипетиях борьбы советской прессы и советского руководства с программой «Энергия-Буран» и пилотируемой космонавтикой подробно, с цифрами и фактами, рассказывается в книге мемуаров главного конструктора Бориса Ивановича Губанова: Губанов Б. Триумф и трагедия «Энергии»: размышления главного конструктора, том 4: Полет в небытие. — Нижний Новгород: Издательство НИЭР, 1999.
[22] Лисов И. Космический бюджет России — 2004 // В журн. «Новости космонавтики». — 2004. — № 2 (253).
[23] Лисов И. Новая космическая инициатива США // В журн. «Новости космонавтики». — 2004. — № 3 (254).
[24] По данным Минобороны России, опубликованным, например, в газ. «Время новостей». — 2004. — № 227 — 10 дек.
[25] Кочетков Г. Научно-технические приоритеты США в год выборов // В журн. «США, Канада — экономика, политика, культура». — 2004. — № 6.
[26] Наиболее толковая статья на эту тему: Караш Ю. Марс-бросок // В газ. «Итоги». — 2004. — 27 янв.
[27] Из последних материалов на эту тему: Риттер С. Противоракетная оборона: пробуждение от сна // В газ. «The Christian Science Monitor». — 2005. — 4 янв.
[28] Абрамов Ю. В поисках баланса интересов и ресурсов // В сб. «Космос в фокусе политики, экономики, культуры». — М.: ООО Информационно-издательский дом «Новости космонавтики», 2002.
[29] О «spinoffs» рассказывается, например, в материалах Космического Центра имени Кеннеди: http://www-pao.ksc.nasa.gov/kscpao/kscstory/ch17/ch17.htm
[30] Семенов С. Дорога ли дорога в космос? // В газ. «Аргументы и факты». — 1989. — № 34.
[31] Немцов В. Осколок Солнца (научно-фантастическая повесть). — М.: Мол. гвардия, 1955.
[32] Немцов В. Последний полустанок (роман). — М.: Советский писатель, 1959.
[33] Стругацкий А., Стругацкий Б. Стажеры (научно-фантастическая повесть) — М.: Мол. гвардия, 1962.
[34] Пелевин В. Омон Ра (повесть) // В сб. Пелевин В. «Омон Ра». — М.: ТЕКСТ, 1992.
[35] Пелевин В. Код Мира // В газ. «Frankfurter Allgemeine Zeitung». — 2001. — 28 фев.
[36] Синякин С. Монах на краю земли // В журн. «Если». — 1999. — № 7.
[37] Шведов А. На космических стартах и финишах (рассказ) // В сб. «Книга врак: Антология альтернативной фантастики». — СПб: Амфора, 2003.
[38] Каганов Л. Моя космонавтика (рассказ) // В журн. «Полдень, XXI век». — 2003. — № 4 (7).
[39] Гайворонский Ф. Луноход «Лаврентий Берия» (рассказ) // В сб. «Книга врак: Антология альтернативной фантастики». — СПб: Амфора, 2003.
[40] Березин Ф. Лунный вариант (фантастический роман). — М.: Эксмо, 2004.
no subject